Разумная красота. Статья искусствоведа Беловой А.И., члена Международной Ассоциации Искусствоведов

РАЗУМНАЯ КРАСОТА Марк Смирнов. Имя пока новое в нашем искусстве. И хотя принадлежит он к молодому поколению художников, обладает уже не только огромным творческим потенциалом, но и большим практическим опытом в реализации своих художественных замыслов. Его отличает чрезвычайная энергия, сила, целеустремлённость в осуществлении выбранных им тем и проектов. Эта, безусловно, не всегда полезная черта, здесь ощутимо уместна, так как основными темами его произведений являются большие аспекты человеческой духовности (например, темы православного храма, библейские, русской деревни). Стремление к воссозданию с помощью искусства духовной гармонии русского общества угадывается почти во всех его живописных полотнах. Присутствует это и в циклах пейзажей Иерусалима, Италии, Кавказа, Балкан, Древнего Востока. Интересно, как художник интерпретирует свой стиль, при этом - он не только «чувствует» страну в её своеобразном контексте, но и сам охотно подчиняется духовному обаянию её культуры, с которой, к тому же, он, как человек образованный, безусловно, хорошо знаком. Работы Марка Смирнова, посвящённые теме русской деревни, как будто лишены временной градации. В них Россия – вечная, неизменная. В ней как будто живёт та же странная, загадочная меланхолия и задумчивость, которая отличает работы многих наших русских классиков – Саврасова, Сурикова, Поленова, Серова. Например, «Тает снег», «Северный мотив», «Туча», «Ненастье», «Озеро Сенеж», «Стога», «Озеро. Вечер», «У колыбели», «Лес», «Храм» и др. Эти произведения отличаются по своему звучанию от лёгких, изящных пейзажей Италии, в которых, кстати, тоже есть внутренняя связь с нашей культурной традицией (Щедрин, Иванов, Брюллов). Прозрачным южным воздухом наполнены его «итальянские» работы: «Итальянский городок», «Этюд бухты», «Гранд Канале», «На юге Италии», «Флорентийское утро», «Влюблённые в Амальфи». Художник берёт заданную ему тему, виртуозно и легко решая её с помощью подвластных ему художественных средств. Подчас это удаётся артистически непринуждённо, иногда – даже блестяще. Так, например, Балканская серия производит яркое впечатление своей точностью зарисовок, желанием доподлинно передать особенности местного колорита. Заметно стремление художника во всём следовать за натурой, не пытаясь подчинить её своим вкусам или потребностям моды и капризу зрителя. Принципиальность и духовная честность мастера заметны и в очевидно самой главной и интересной серии, посвящённой жизни русского православного храма. В ней – сдержанное беспристрастие наблюдателя, с осознанной ответственностью воспроизводящего увиденное, касается ли это рассказа о действии («Евхаристия», «Ко кресту», «Соборование», «Крещение», «Причастие», «Три таинства», «Полиелей», «Исповедь», «Помазание», «Поминовение усопших»), или самого интерьера храма («Интерьер Успенского собора», «Царские врата», «Интерьер храма», «Храм Гроба Господня»). Художник как бы сам пытается проникнуть в тайны христианского миропонимания, сопоставляя его с внутренней структурой православного храма. И это проявляется в изображёнии сюжетов («Да помянет Вас Господь во царствии своем», «Инок», «Вертеп»), образов мирян и священников, их взаимодействие друг с другом. Интересен художественный приём, использованный в этой серии. Таинственный полумрак интерьеров, органически созвучный православному храму, так же гармонично переходит в яркий, странный свет – символ присутствия божественного в глубинах человеческого сознания. При этом уникальна художественная ценность такого приёма, лишённого резких контрастов живописи Караваджо и Латура. В работах М. Смирнова часто прослеживается импрессионистический темперамент, динамичность, их отличает живописная точность и живая, тонкая игра полутонов и полутеней. Картины, в основном, очень тёплые и красивые по колориту, в них есть игра воображения. Иногда ощущается влияние ещё одного корифея нашей русской культуры – Коровина, но это скорее впечатление, очень импонирующее, говорящее о тонком и избирательном вкусе молодого художника, умении использовать особенности своего таланта, образования и темперамента в профессиональной работе. На мой взгляд – тема русского православия раскрыта художником просто блестяще. Чувствуется его недюжинное погружение в материал, его искренний интерес. И хотя тема эта часто была объектом художественного исследования в творчестве больших мастеров (Крамской, Поленов), да и современных авторов, то, что молодой ещё автор так талантливо и глубоко её решает, говорит, безусловно, в его пользу и настраивает на серьёзное восприятие его творчества в целом. Интересен его цикл, непосредственно связанный с историей православия – библейская тема и цикл пейзажей, посвящённый Иерусалиму и жизни Иисуса Христа – «Отречение Петра», «Пир в доме Левия», «Успение Божией Матери», «Симеон. Принесли в храм», «Воскресение Лазаря», «Тайная вечеря», «Оплакивание на Голгофе», дополняющий их цикл «Дорога в Иерусалим», «Храм Соломона», «Вид на Иерусалим с Масленичной горы», «Стена Плача», «Башня Антония», «На Елеоне», «Русло Кедрона». Примечательно, что и в этой серии художник часто интуитивно или осознанно следует классической русской традицией (Иванов, Поленов). Колористическая собранность работ автора иногда даже наводит на размышления о преемственности традиций в русской пейзажной школе, в современном реалистическом искусстве. Пугающий теперь многих искусствоведов приём «реализм» выглядит в творчестве этого живописца иначе – как явление не только положительное, но и закономерное в системе развития современного русского искусства, органичного и целесообразного, логичного и даже необходимого, ибо именно в этом последовательном и разумном использовании лучших традиций русской и западноевропейской реалистических школ и заложен момент преемственности в целом, исторической связи его с большим миром, неподвластной человеческому разуму гармонией его развития и подлинной, не надуманной, разумной красотой.

БЕЛОВА АЛИСА ИГОРЕВНА искусствовед, член Международной Ассоциации Искусствоведов